Витязь в пустыне

8 октября исполнилось 75 лет со дня рождения Саввы Васильевича Ямщикова. Был бы Савва Васильевич жив – он бы еще раз, шумно и мощно, напомнил всем о счастье и боли всей своей жизни – русской культуре: столичной, провинциальной, профессиональной и народной. Но Саввы на этом свете нет, шума и мощи не будет. Между тем главная трагедия его жизни – в том, что его слышали, но не слушали. Его криком о гибели целого мира пренебрегали, к его мольбам относились снисходительно, его требования воспринимали как блажь. Его даже не критиковали, его просто не слушали. Весть о его кончине в июле 2009 года всколыхнула общество, но ненадолго – утрату целого столпа культуры почувствовали только те, кто на этот столп опирался [см.: Л. Шлосберг. Савва Отче; Л. Шлосберг. Маршрутом Саввы Ямщикова; Л. Шлосберг. Кислород в наследство; Л. Шлосберг. От ливня до дождя]. Звук этого набата остался только в тех сердцах, кто слышал его при жизни.

Савва Васильевич Ямщиков. Фото: Лев Шлосберг

Но 8 октября – золотая осень – день его рождения, день торжества жизни, день радости.

И в этот день хотелось порадовать его душу, принести ей благие вести. Ведь душа человеческая способна радоваться всегда, она ищет радости, ждет радости.

Нам нечем порадовать Вас за эти четыре года, Савва Васильевич, простите нас.

Дело Ваше живёт, но не побеждает.

Каждый год без Вас отмечен печальными событиями. Глумление над Псковом продолжается, и глумящиеся бесы радуются своему всесилию, гордятся своей безнаказанностью.

Заезжие гопники придумали, что для улучшения туристической привлекательности Пскова не нужно тратить деньги на реставрацию памятников истории и культуры, нужно заставить ржавым металлическим шпунтом километр набережной Великой и залить это сооружение бетоном высотой без малого три метра [см.: И. Голубева. Туманная набережная; В. Шуляковский. Набережная повторенных ошибок; Л. Шлосберг. Чужие берега; А. Семёнов, К. Минаев. Правый берег; «Неприемлем к реализации»; «Снова придёт в исходное состояние»; А. Семёнов. Выйти из берегов; Л. Нуколова. Золотая коронка на гнилом зубе; «Мы не можем признать ответы убедительными»; А. Семёнов. Складское помещение].

Они же решили, что веками спокойно охранявший воды Псковы травяной зеленый берег надо «укрепить» путем засыпания его тоннами строительного мусора и превратить живое и теплое русло реки в кладбище строительного дерьма, «украшенное» металлическими сетками с гранитными камнями – отвратительными и совершенно неуместными габионами.

И напротив проклятой Вами «Золотой набережной» [см.: С. Прокопьева. Позолоченная набережная; С. Прокопьева. Золотые раскопки; С. Прокопьева. «Вы должны были отправляться на войну за свои памятники»; Савва Ямщиков: «Пока Бог дает нам двигаться, мы сделаем все, чтобы вернуть Пскову облик, который он имел…»; С. Прокопьева. Погребенные ценности; С. Прокопьева. Кремль за побрякушки; «Все на защиту Пскова!»] на правом берегу Псковы с залитым метровым слоем бетона культурным слоем – теперь задушенный сотнями тонн гранитных осколков левый берег.

Одно уродство притянуло к себе другое.

Природные склоны Кремлевского холма и основания крепостной стены покрыли резинопластиковыми георешетками, срубив под корень все деревья и кусты. Земля и трава не держатся на решётке, их выдувает ветром и дождем, но известняковая скала покрыта этой черной сеткой, как плесенью.

Тихие провинциальные улицы Пушкина и Ленина решили превратить в «пешеходную зону» – частично и не на всю неделю. Пешеходная зона в представлении этих странных людей – это заложенное плиткой от стены до стены дома мёртвое пространство. Для торжества бетона вырубаются десятки деревьев. Это у этих странных людей называется «благоустройство» [см.: Л. Шлосберг. Здесь был город-сад; А. Семёнов. Мастерская или кластерская?; Л. Шлосберг. Припасть к речке Вонючке; А. Семёнов. Бывшие в употреблении].

Агрессивная и высокомерная молодая дама, лично писавшая пропитанные презрением к Пскову «технические задания» для всего этого архитектурно-строительного бреда, сбежала в Петербург, с ненавистью бросив перед бегством: «Ничего, привыкнете!».

На прощание ей объявили благодарность за работу.

Мало того, что эти урки воруют бюджетные деньги, что отвратительно, но с годами восполнимо, страшнее другое – они уничтожают культуру, а это – невосполнимо.

1150-летие Изборска обернулось изощреннейшим издевательством над этим городком и его жителями [см.: К. Минаев. Неотвратимая штурмовщина; Д. Камалягин. Мистер «Секонд хенд»; Редакция. Освоить Изборск; Редакция. Законы нарушены, суда не будет; И. Голубева, Ю. Селиверстов. Четвёртое измерение или «Индейская резервация» русских; И. Голубева. Изборский разрыв; И. Голубева. Изборский разлом. Крепость; И. Голубева. Закатать под асфальт; А. Семёнов. Обитель добра: возмездие; Л. Шлосберг. Лицензия на Изборск].

«Реставрацию» крепости передали в режиме коррумпированного ручного управления питерской компании, никогда ранее не работавшей на памятниках русского средневекового оборонного зодчества. Она рейдерски захватила подряд, на субподряд набрала субсубподрядчиков, субсубподрядчики наняли гастарбайтеров, которые вообще не понимали, куда попали и что делают.

За полгода эти наемники нанесли крепости больший урон, чем века природных ненастий. «Освоили» почти 300 миллионов бюджетных рублей. Сбежали. И куратор этого воровства в Министерстве культуры сбежал, ему спокойно дали покинуть пределы России. Чтобы не рассказал чего лишнего.

Умер от инфаркта прямо на заседании федерального «праздничного» оргкомитета в Изборске о. Алексий, настоятель Никольского храма, защищая от сноса церковные дома [см.: Д. Камалягин. Последнее слово; Д. Камалягин. Жить на снос].

Уж после его кончины флигель дома причта был разрушен, сам дом причта (бывшая церковная школа, в которой учились дети из практически всех изборских семей) обезображен до полной неузнаваемости, само его существование под угрозой – хотели снести, «очистить место». Защитили эти останки изборской жизни чудом. Прежний облик им не возвращен и едва ли будет возвращен [см.: Л. Шлосберг. Не всё коту масленица; И. Голубева. Судьба флигеля].

Без всякого разрешения «реставраторы» той же гоп-компании зашли в Никольский храм XIV века, начали какие-то работы в интерьере, бросили и сбежали.

Под шумок «реставрации» кто-то в большой и яркой рясе попытался угрозой и обманом вытащить из Никольского храма его главную престольную икону – Святителя Николая, прихожане чудом узнали и отбили. Иконостас не возвращен на место до сих пор, престольная икона также.

Тысячелетнюю речку Смолку изнасиловали бульдозером и надели на неё кандалы в виде уродского моста, заставили реку течь через полутораметровые металлические гофрированные трубы. Древняя улица Веровская, еще до основания Изборска бывшая дорогой, закатана в асфальт по ходатайству местного жулика и вора [см.: И. Голубева. Закатать под асфальт; Л. Шлосберг. Удар под родник].

Палисадники изборян на Печорской улице залили асфальтом по самое некуда и устроили из древней улицы помесь автостоянки с публичным туалетом [см.: Редакция. Освоить Изборск; И. Голубева, Ю. Селиверстов. Четвёртое измерение или «Индейская резервация» русских; Редакция. Законы нарушены, суда не будет; И. Голубева. Параллельные миры].

Никто ни за что не понес никакой ответственности.

Осенив себя государственным гербом Российской Федерации, Счётная палата РФ признала все работы в Изборске соответствующими законодательству РФ и качественными, а нарушения – несущественными.

Видя такое торжество распила, активизировались и местные гопники от бизнеса. Больше нет литерного вида на устье Псковы у Нижних решеток – псковские ворота в небо открывают теперь вид на незаконно построенное 16-этажное уродливое бетонное чудовище, которое застройщики глумливо называют «дешевым и комфортным жильем».

Представители народа и закона – псковские законодатели – разрешили гоп-компании по этой и другим (будущим) высоткам отклониться от разрешенных законом 17 метров до 51, узаконили беззаконие, а глава администрации Пскова дал на это беззаконие согласие своим отдельным постановлением. Закон существует только для того, чтобы его обходить.

Теперь гоп-застройщики займутся «комплексным освоением территории».

Каждая новая победа над Псковом, над историей и культурой, вызывает у этих бесов прилив сил и приступы злорадства.

Им было плевать на культурное достояние народа при Вас, Савва Васильевич, им точно так же плевать на него и сейчас [см.: И. Голубева. Заложники хаоса; К. Минаев. Лукавые комплексы. Часть первая; Л. Шлосберг. Терпенье суеты. Часть вторая; И. Голубева, Ю. Селиверстов. Заказ на Псков; Троянский конь в Пскове; И. Голубева. Коррупция и культура; И. Голубева. Симптомы обрушения].

К сожалению, на крепостных стенах Пскова давно нет пушек, ядер и стрельцов.

Рухнула кровля дома Печенко, и весь этот некогда живой очаг псковской истории [см.: Л. Шлосберг. Огни Спегальского; Ю. П. Спегальский. «Неудачу в данном случае потерпел Псков…»; Л. Шлосберг. Крест Спегальского; Сны Юрия Павловича; Ю. Селиверстов. Предвечный Псков; Л. Шлосберг. Код Спегальского] выглядит сейчас как после прямого попадания авиабомбы. «Авиабомба» своя, отечественного производства. Росимущество (собственник) кивает на Минкультуры и госкомитет по культуре (охранители), Министерство культуры и госкомитет по ней – на Росимущество, прокуратура не видит нарушений ни в чьих действиях.

И трагическую, политую в том числе и Вашими слезами, выставку «Псковский реестр» о морально и физически уничтоженных памятниках истории и культуры псковские архитекторы, искусствоведы и реставраторы открыли в умирающей Солодёжне – в шаге от дома Печенко, там еще цела кровля, но ветер беспамятства врывается в эти стены сквозь выбитые окна и гуляет в испаряющемся пространстве культуры, несет ему сырой холодок смерти.

Начальник госкомитета по культуре, увольнения которого Вы требовали буквально до последнего дня жизни [см.: М. Киселев. Бетонный слой; А. Семёнов. Новодел на старом фундаменте], «заработал» за все свои «подвиги» выговор.

Такова оказалась цена всей псковской культуры – один выговор одному чиновнику.

Эта чума разрастается с каждым днем.

Я не знаю, что именно Вы говорили бы и делали сейчас, Савва Васильевич.

Били бы в набат, требовали остановиться, клеймили бы позором, конечно.

Но этой саранче – всё божья роса.

Вы были для них уходящей натурой и когда Вы ушли физически – они заметно вздохнули с облегчением, возрадовались. Некоторые даже с постным лицом постояли у Вашего гроба. Чтобы тут же, на следующий день, вернуться к своим паскудным делам.

Кто-то считает, что это всё – проклятье.

Если так, то как смыть его, как снять?

Ведь хочется уже не только законности, но и справедливости, хочется возмездия. После всего сделанного этой сворой со Псковом и его культурой хочется возмездия не на небе, а уже на земле.

Я хорошо представляю себе, как, будь Вы живы, Вы пришли бы на какой-нибудь совет-привет-круглый стол (хоть по поводу Вашего 75-летия), опираясь на подаренную в Пушкинском заповеднике суковатую палку, грянули ею об пол и спросили: «Так какие у вас специалисты – надлежащие или настоящие, а?!» [см.: С. Ямщиков: «Скажите мне, кому вы отдали иконы?»; Редакция. Поновили; Е. Ширяева. Работать и добиться; А. Тасалов. Горько; В. Курбатов. Православие «с иголочки» или Подмененное сокровище; Савва Ямщиков: «Церковоначалие Псковской епархии словно не замечает трагедии гибнущего древнего города»; С. Ямщиков, Ю. Селиверстов. Дорога к жизни].

Этой дубиной им бы по головам, Савва Васильевич, слова до них не доходили и не доходят, а посохом вполне можно было бы достучаться – не до разума, а, может быть, до страха. Подлость и трусость всегда соседи.

Но гром пока не грянул, гопники продолжают остервенело орудовать, и Псков гибнет не под снарядами и авиабомбами военного времени, а под мощными ударами варваров.

Приход к власти варваров – это сначала крах культуры, а потом – конец цивилизации. Духовная пустыня.

Вы хорошо понимали это, Савва Васильевич.

Но даже Вы не докричались. Точно безвоздушное пространство было вокруг Вас. И за эти четыре года кислорода не прибавилось.

Что видите Вы сейчас с городища Воронич, с неба над ним?

Хочется ли Вам встать, вернуться в мир, сорвать с петель двери кабинетов подлецов и вышвырнуть всю эту свору вон, прочь, к самому дьяволу, в преисподнюю?

Ответ Ваш каждый услышит сам.

Но сегодня, в день Вашего рождения, день радости и торжества жизни, примите от нас всесердечное СпасиБо – за Вашу волю, мощь, любовь.

Звучит Псковский Набат, звучит.

Имеющий уши да услышит.

Лев ШЛОСБЕРГ, 8 октября 2013 года