Освобождение от иллюзий

Десять лет назад, в августе 1991 года, был нанесен последний удар по Союзу Советских Социалистических Республик. По иронии истории, этот удар был нанесен людьми, попытавшимися спасти СССР как коммунистическую империю. Эти люди надеялись сохранить страну, которой хотели руководить. Выяснилось, что граждане СССР больше не хотят жить в такой стране с такими руководителями. Путч ГКЧП выдохся без общественной поддержки, на которую уверенно рассчитывал. Лицо ГКЧП символически отражало вчерашний день страны и было чудовищно непривлекательно.

Драматические события 19-21 августа стали последней в ХХ веке российской революцией и первой демократической революцией в России.

В течение нескольких дней рухнули внутренние политические конструкции государства, удерживавшие монопольную власть КПСС и сковывавшие «союз нерушимый республик свободных». Распад СССР произошел в виде практически синхронного парада суверенитетов 14 бывших советских республик. Их никто не удерживал. Для этого не было никаких реальных возможностей. Более того, их приветствовали.

ГКЧП споткнулся о граждан. Судьбу страны решили люди. Люди, покинувшие свои дома и окружившие живым кольцом Дом Правительства на Краснопресненской набережной в Москве. Люди, печатавшие по всей России листовки с призывом не подчиняться путчистам. Люди, которые вышли на улицы и площади с трехцветным флагом, не имевшим тогда никакого официального статуса, но ставшим символом новой страны. Преодолеть волю этих людей могла только военная сила и только большая кровь. Были те, кто настаивал на таком сценарии. Но по счастливому стечению обстоятельств война с собственным народом не началась. Обезумевшим от политической алчности политическим маразматикам не подчинилась армия.

События августа 1991 года стали первым в истории России случаем, когда общество победило власть.

Людей, непосредственно противостоявших путчу, было немного. Все решила активность и открытость их действий, их убежденность в своей правоте. Это оказалось сильнее и эффективнее, чем аппаратная авантюра советской номенклатуры, рассчитанная на непротивление и послушание покорного (как им представлялось, «преданного им») народа. Народ – в лучшей своей части - оказался другим.

Путч был рассчитан на страх перед властью.

Победили те, кто преодолел в себе этот страх.

www

С тех пор миновало 3653 дня.

Как стало ясно уже теперь, самым большим препятствием на пути к свободе оказались наши собственные иллюзии о демократии как о долгожданном и легко доступном государстве всеобщего благоденствия. Многим казалось, что страна достаточно настрадалась за 74 года коммунистической диктатуры, чтобы самим фактом отречения от нее заслужить нормальное человеческое благополучие. В общественной атмосфере, как радуга после летней грозы, сияло предвкушение новой жизни.

Все представлялось реальным, достижимым, посильным. Огромный психологический эффект успеха августа 1991 года, ощущение всесилия нового общества умножали уверенность людей в новых достижениях.

Мало кто задавался вопросом о цене демократии. Долгожданная свобода слова, неудержимый прорыв правды о прошлом и настоящем на первых порах затмили другие ожидавшиеся результаты. Казалось, что и все остальное настанет столь же быстро и будет столь же зримо.

Когда говорят, что Россия была не готова к демократии, говорят правду. Но правду в том смысле, что демократия – это результат демократической политической культуры, развитой частной экономики и сильного гражданского общества. Ничего этого в России в 1991 году не было и не могло быть. Было отторжение людей от прошлого и их желание изменить жизнь в своей стране. Была всеобщая и неконкретная готовность к неким испытаниям, о которых упоминали, особо не задумываясь, о чем, собственно, речь. Это было очень похоже на знаменитое большевистское: «Смело мы в бой пойдем / За власть советов / И как один умрем / В борьбе за это». Но, несмотря на революционное настроение, никто не собирался умирать за демократию.

Ход событий бесстрастно расставил все по своим местам.

Почти хрестоматийная фраза о том, что демократия – это метод проб и ошибок, вдруг оказалась буквально воплощенной в российской действительности. Количество проб и ошибок почти совпадало.

Новая российская власть тоже жила по инерции 1991 года и совершенно нелогично (если не сказать наивно) ожидала, что публичная общественная поддержка августа успешно конвертируется в поддержку чрезвычайно болезненных и для большинства людей совершенно непредвиденных экономических преобразований. Как будто врач, делающий операцию без наркоза, может рассчитывать на одобрение страдающего от каждого движения его руки пациента.

Все российские реформы 1991-2000 гг. и были, по сути дела, операцией без наркоза. Ни рядовые граждане, ни политики не были готовы к столь длительному «переходному периоду», временами напоминавшему переход армии Суворова через Альпы. Многочисленные всенародно обозначенные даты «стабилизации» и «преодоления» становились очевидно нереальными еще на полпути к ним. Выяснилось, что у дна нет дна, а предел человеческому терпению есть, и он время от времени наступает у каждого человека.

Время строительства демократии оказалось временем общенародных и личных испытаний. Выяснилось, что демократия строится только одним способом – еже-дневным личным трудом, за который лавры не полагаются, а только иногда – «радости скупые телеграммы», которых дожидаются не все. И уж точно не сразу.

Выяснилось, что «какие демократы – такая и демократия». Выяснилось, что политики совершенно спокойно врут - не меньше, чем в коммунистические времена, и не испытывают при этом никаких внутренних страданий. Выяснилось, что желание и даже способность зарабатывать деньги само по себе никак не связано с готовностью развивать экономику по цивилизованным законам. Выяснилось, что пресса продается и покупается, и политическая проституция (то есть публичное вранье за деньги) даже более распространена, чем проституция натуральная. Выяснилось, что ум, не ограниченный совестью, нередко приносит его обладателю успех, но многим другим – беду. Выяснилось, что счастье никому и никем не гарантировано и сил, способных ему помешать, в целом больше, чем собственных сил одного человека. И так далее…

Как будто это все не было известно раньше. Но раньше было известно – по книжкам со счастливым концом. А теперь эти прописные истины свободного общества предстали перед гражданами России во всем своем подлинном обличье и с высокой степенью вероятности, что в обществе победят не идеалы добра, а выродки безнравственности, поглощающие жизненное пространство с чумной быстротой. Стало совершенно очевидно, что никакого специального иммунитета против этого в обществе не существует. Только сами люди.

Это был шок.

В этот момент в обществе обозначился водораздел – как горная гряда, разводящая направления движения рек.

Одни люди не выдержали всех свалившихся на их головы испытаний и повернулись лицом к советскому прошлому. Другие почувствовали и нашли в себе внутренние силы строить свою жизнь по новым законам. Законам демократии. Ни у тех, ни у других уже нет эйфории августа 1991 года. Ни те, ни другие не страдают наивностью. Но первые – подчинились натиску обстоятельств. Вторые – не согласились с тем, чтобы обстоятельства произвольно определяли их личную судьбу. И выстояли. Именно этот выбор до сих пор роднит нас с августом 1991 года. Тогда выбор состоял именно в том, чтобы либо отступить, либо прорваться.

www

Демократия – это создание общества под себя в рамках прав человека. Чем мы и заняты вот уже десять лет. Не так уж много. Не так уж мало. Три тысячи шестьсот пятьдесят три дня. Каждый день. Кто как умеет.

В отличие от законов природы, на законы демократии можно влиять. Лично.

«Человек мыслящий не имеет отречения. Он отрицает только место, из которого вышел», - написал Виктор Шкловский.

В августе 1991 года мы вышли из советской империи. Это не означает то, что она выпустила нас и простилась с нами. Каждый из этих 3653 дней нам предстояло, точно по Антону Чехову, настойчиво выдавливать из себя по капле раба. Надо признаться – мы не занимались этим каждый день. Но каждая капля рабства, капля страха и капля неверия в себя, с которыми мы расстались на этом пути, и стали для нас избавлением от иллюзий и шагом по дороге к Свободе.

Эта дорога – своего рода школа Свободы. В отличие от обычной школы, в школе Свободы нет учителей и учеников, первоклассников и выпускников. Есть только участники. Потому что в школе Свободы невозможно учиться заочно.

Вот уже десять лет мы получаем личный опыт демократии, личный опыт Свободы.

Именно этот опыт делает нас свободными людьми.

Лев ШЛОСБЕРГ.