Погибший «родственник» Павловского дворца

Остатки имения Гораи, некогда принадлежавшего дворянам Корсаковым, Лорерам, Розенам, расположены близ трассы Санкт-Петербург-Киев, в 26 километрах южнее Острова и за 78 километров от псковской городской черты. Место усадьбы, к нашему времени в главных своих частях утраченной, было выбрано традиционно – на высоком холме, «во главе» окрестного ландшафта.

Герб рода Корсаковых. Всеобщий гербовник дворянских родов Российской империи, часть 1, 1-е отд., стр. 83.

«…Над которой виден серебряный полумесяц, рогами вверх обращённый, и золотой над ними крест»

В середине XVIII века имение Гораи, по-видимому, уже принадлежало роду Корсаковых, относясь к их старинным вотчинным владениям.

Русские дворяне Корсаковы, по преданию, происходят от некоего Жигимунта Корсака, который перешёл в Литву из Чехии при великом князе литовском Витовте (1392-1430 годы правления).

Сыновья Жигимунта, Вячеслав (Венцеслав) и Милослав, прибыли в 1390 году в Москву в свите Софии Витовтовны (1371-1453) – невесты великого князя московского Василия I Дмитриевича (1389-1425 годы правления); от Венцеслава пошли Корсаковы (и позднее – Римские-Корсаковы)¹, от Милослава - Милославские.

Вот описание герба Корсаковых: «В щите, начетверо разделённом, находится в середине малый щиток, имеющий семь полос, из которых одна вверху голубая с тремя на ней изображёнными горизонтально серебряными шестиугольными звёздами, а прочие полосы серебряные и красного цвета; на верху сего щитка наложена дворянская корона, над которой виден серебряный полумесяц, рогами вверх обращённый, и золотой над ними крест. В первом голубом поле идущий налево серебряный медведь; во втором красном поле два серебряные якоря, связанные кольцом; в третьем красном же поле положены крестообразно две серебряные сабли, остроконечием обращённые к подошве щита; в четвертом голубом поле серебряная башня с двумя зубцами. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом со строусовыми перьями. Намёт на щите с правой стороны голубый, а с левой красный, подложенный серебром» (герб Корсаковых внесен в Всеобщий гербовник дворянских родов Российской империи, часть 1, 1-е отд., стр. 83).

Уже со второй половине XV века Корсаковы активно действуют на русской исторической сцене.

Карл фон Гампельн. Портрет Александра Ивановича Лорера. Бумага, итальянский карандаш, сангина. (Фрагмент.)

Василий Михайлович Корсаков сопровождал в Литву дочь Иоанна III (1462-1505 годы правления) – великую княжну Елену Иоанновну (1476-1513)², невесту литовского великого князя Александра Ягеллончика (1492-1506 годы правления; в 1501-1506 годах также занимал престол Польши).

В 1552 году трое Корсаковых погибли при взятии Казани. В XVII веке Елизар Семёнович Корсаков был угличским воеводой, Клементий Григорьевич Корсаков (по прозвищу Третьяк) числился дьяком поместного приказа, Иван Степанович Корсаков (в монашестве – Игнатий) являлся митрополитом Сибирским и Тобольским. Иван Максимович Корсаков (умер в 1717 году) занимал под иноческим именем Иосиф псковскую митрополичью кафедру.

Портрет Марии Ивановны Корсаковой (Лорер). Нач. XIX в. Холст, масло.

Род Корсаковых внесен во II, III и VI части родословных книг Воронежской, Костромской, Московской, Нижегородской, Новгородской, Олонецкой, Орловской, Псковской, Санкт-Петербургской губерний [см.: «Список лиц рода Корсаковых, Римских-Корсаковых и князей Дондуковых-Корсаковых» (Санкт-Петербург, 1890).]. В 1679 году (и в иные годы) Корсаковы за их многообразные заслуги жалованы были поместьями (вотчинами).

Конной гвардии поручик (а по некоторым сведениям – генерал) [см.: Греч Н. И. Записки о моей жизни. М., 2002. Глава V] Иван Иванович Корсаков (1735-1805) после отставки в 1761 году преимущественно проживал в родовой деревне Корсаковых Полоная. После 1785 года (когда Екатериной Великой³ была обнародована Жалованная грамота дворянству) он неоднократно был избран предводителем дворянства псковского края⁴. Женат был И. И. Корсаков на Агафье Григорьевне Корсаковой, урождённой Коновницыной (1750-1826).

Их старшая дочь – Анна Ивановна Корсакова (1769–1843)⁵ – стала супругой Петра Петровича Коновницына (1764-1822). Унаследованному ею имению Кярово близ Гдова была посвящена одна из публикаций данного цикла.

«Храбрый кавалерист, раненный под Аустерлицем и Фридландом…»

Вторая дочь Ивана Ивановича и Агафьи Григорьевны Корсаковых – Мария Ивановна Корсакова (по мнению современников – одна из выдающихся женщин своего времени) – унаследовала имение Гораи. Это своё недвижимое приданое она принесла ставшему её мужем полковнику Александру Ивановичу Лореру (1779-1824). Его облик известен нам, в первую очередь, по замечательному рисованному романтическому портрету работы Карла фон Гампельна из собрания московского Государственного литературного музея [см.: Русский акварельный и карандашный портрет первой половины XIX века из музеев РСФСР. М., «Изобразительное искусство», 1987, илл. 12].

Архитектор Тома де Томон.

«Это был храбрый кавалерист, раненный под Аустерлицем и Фридландом, <…> Затем он поселился в деревне, где и умер в 1824 году», - так описывает А. И. Лорера журнал «Столица и усадьба» 1914 года.

На исходе Русско-шведской войны 1808-1809 годов полковник Лорер участвовал в наступательных движениях русских войск по льду замёрзшего Ботнического залива. Этими маневрами, грозившими перенести театр военных действий на шведский берег Балтики в районе Стокгольма, был предопределён победоносный для России исход кампании.

Выйдя затем по болезни в отставку, А. И. Лорер занялся усадебным и парковым строительством в имении Гораи тогдашнего Опочецкого уезда Псковской губернии. С его именем связана самая яркая страница в строительной истории этого места. В 1813-1816 годах здесь был заново построен большой каменный господский дом.

Это здание, как и многие другие дворянские гнёзда, было разрушено в 1918 году. Прямоугольное в плане, оно занимало высшую точку горайского холма. Позднее в советское время почти на том же месте была построена школа, прислонённая к уцелевшему левому крылу помещичьего дома⁶. Главным фасадом дом Лореров был обращён к проезжей дороге, в ту пору проходившей вдоль реки Великой.

Сохранившиеся фотографии возвышенно нарядного, «подтянутого» классического дворца в Гораях дают почувствовать и сегодня, сколь значима и невосполнима эта архитектурная утрата для Псковской области, да и России в целом.

Есть основания предполагать, что автором проекта дома Лореров явился не кто иной, как один из великих строителей Санкт-Петербурга, французский архитектор на русской службе Жан Франсуа Тома де Томон (1760-1813).

Тома де Томон (?). Усадебный дом в Гораях. Фото начала ХХ века. Журнал «Столица и усадьба», 1914 г.

Пусть неопровержимого документального обоснования его причастности к строительству в Гораях не существует, но фотографический вид дворца, опубликованный в 1914 году в журнале «Столица и усадьба», позволяет оценить характерные черты здания, и они действительно говорят в пользу томоновского авторства.

Мы видим, что общая композиция главного фасада горайского дома была отчасти подобна построенному в 1782-1786 годах Чарльзом Камероном (1743-1812)⁷ дворцу цесаревича Павла Петровича⁸ в Павловске: к высокой центральной части здания примыкали симметричные пониженные крылья. Прямоугольный центральный корпус, выделенный таким образом из архитектурного массива, нёс на себе сходную с павловской центральную «башенку» (в отличие от произведения Ч. Камерона, не круглую, а, по-видимому, восьмигранную в плане). И в Гораях, как в Павловске, над зданием имелся центральный шпиль. На старинной фотографии мы видим роскошный центральный шестиколонный портик (по-видимому, дорический).

Уместно вспомнить, что (помимо здания Биржи на Стрелке Васильевского острова, без преувеличения, являющегося кульминационной точкой в общей композиции Санкт-Петербурга, помимо Ростральных колонн перед ней) в 1806 году по заказу вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны⁹ Томон построил в созданном Камероном Павловске мавзолей «Супругу Благодетелю». Следовательно, он не мог не быть под впечатлением от дворца в Павловске, не знать его.

Чарльз Камерон. Дворец в Павловске. 1782-1786 годы.

В пользу авторства Тома де Томона, помимо прочего, говорят и ритм, а также декор тройных оконных проёмов на боковых (пониженных) частях фасада. Они аналогичны боковым окнам бельэтажа особняка Лаваль (Санкт-Петербург, Англшийская набережная, 4), перестроенного Томоном в 1800-е годы по заказу графини Александры Григорьевны Лаваль (1772-1850)¹⁰.

Мы знаем, что Томон «дружил с хозяйкой усадьбы – М. И. Корсаковой-Лорер» [см.: Розов Н. Г. Ожерелье Псковской земли. Дворянские усадьбы. Псков, 2008, с. 197]. Впрочем, в 1813 году архитектор уже ушёл из жизни¹¹, так что, в любом случае, не он руководил в Гораях строительством дворца, возведённого между 1813 и 1816 годами в стиле «александровского ампира». Но, так или иначе, усадебный дом в Гораях являлся произведением самой высокой архитектуры. Его утрата невосполнима и горестна.

Ели когда-либо проект Тома де Томона (либо иного, неизвестного нам, но, без сомнения, очень сильного столичного архитектора) будет разыскан – что не исключено – можно будет задуматься и о воссоздании горайского дворца¹².

«Гораи показывают, как вкус и искусство превращают самую плоскую местность в приятную и красивую»

Простоту и лаконичность классической архитектуры главного здания подчёркивали стриженые кусты живых изгородей. Перед его юго-восточным фасадом, на верхнем участке склона, располагался цветочный партер. Южный и восточный спуски от барского дома Лореров были оформлены трехъярусными террасами, отделаны мрамором и обсажены карликовыми липами, специально вывезенными из Италии.

Имение Гораи. Парковый пруд Современный вид.

Весь в целом парк, созданный в начале XIX века при А. И. Лорере, «был разбит в итальянском стиле». Здесь ещё сохраняются, помимо насыпных террас, следы двух «зелёных залов» - группы вековых деревьев, среди которых особый интерес представляет сибирская сосна (кедр) и некоторое количество очень старых дубов, расположенных чуть поодаль.

Композиционная структура парка, сложившаяся за два столетия, сохранила до наших дней основу своего плана. Невысокий земляной вал с рядами лип и дубов описывает чёткий, имеющий прямые углы, внешний парковый контур. Регулярная структура насаждений отчётливо выражена. Главная продольная ось парка проходит вдоль склона холма. Она объединяет главные узлы общей композиции и была прочерчена ещё при первоначальном устройстве усадьбы. Ей перпендикулярна поперечная ось планировки, которую образует, в первую очередь, некогда густая аллея старых лип, сегодня уже утратившая почти половину составлявших её деревьев.

В центре парка в XIX веке был пруд, имевший форму многоугольника, с традиционным «островком уединения» и беседкой на нём. Зарастающий пруд требовал частой периодической очистки. Сброс воды происходил в маленькую речку, протекающую за парком. Благодаря грунтовым водам пруд (или, скорее, бассейн, дно которого было выложено известняковыми плитами) заново быстро наполнялся.

По обеим сторонам парка, являвшегося гордостью хозяев, были высажены плодовые деревья.

Имение Гораи. Двухэтажная хозяйственная постройка 1894 г. Современный вид.

Летом 1839 года, проездом из действующей на Кавказе армии на жительство в своё имение близ города Нарва, усадьбу Гораи посетил декабрист барон Андрей Евгеньевич Розен (1799-1884)¹³, бывший до 14 декабря 1825 года поручиком лейб-гвардии Финляндского полка. Вот как описывает он свой приезд в Гораи: «На сотню вёрст не видать местности, которая отличалась бы каким-нибудь привлекающим видом. По такой местности ехали мы несколько часов кряду и невольно жаловались на печальную природу.

Вдруг налево, вдали за кустарниками, показался стеклянный купол под зеленой крышею, отъехав полверсты, могли приметить плоскую крышу, потом показались верхний и нижний ряд окон, а когда выехали из кустарника, мы ахнули от удовольствия.

Дом красивый в итальянском вкусе… от большой дороги к дому вели террасы в три приступа… Тут все было искусство – и дом, и сад, и насыпные террасы… Гораи показывают, как вкус и искусство превращают самую плоскую местность и болото в местность приятную и красивую» [см.: Розен А. Записки декабриста. 3 части в одной книге. Лейпциг, тип. Бера и Германа, 1870. Цитировано по изданию: Розов Н. Г. Ожерелье Псковской земли. Дворянские усадьбы. Псков, 2008, с. 197. По свидетельству А. Е. Розена, писать «Записки декабриста» он начал в 1840-е годы. Это время он провёл на своей родине - в Ментаке и в Большой Солдине (поместье близ Нарвы)].

Мы видим, в числе прочего, из данного отрывка, что в парке располагалась оранжерея – это «стеклянный купол», о котором говорит Розен.

Семейство Лореров вело светскую, открытую жизнь. Петр Петрович Коновницын с супругой навещали Гораи. Здесь много раз бывал и брат хозяина, Николай Иванович Лорер (1794-1873) – будущий участник декабристского движения, а также его единомышленники М. А. Назимов и М. М. Нарышкин.

По-видимому, именно в Гораях М. Нарышкин впервые встретил Елизавету Петровну Коновницыну (1802-1867) – племянницу хозяйки усадьбы М. И. Лорер. Как известно, Е. П. Коновницына, вышедшая замуж за М. Нарышкина, первой из жён декабристов последовала за мужем в сибирскую ссылку. В Гораях они с мужем бывали и после его освобождения, по их возвращении в европейскую Россию, в 1850-е годы, – то есть в продолжение всей жизни. После смерти мужа Елизавета Петровна Нарышкина поселилась в Гораях у своей тетушки. Здесь она и скончалась.

Позднее воспитанница и наследница М. И. Лорер Ольга Николаевна (в замужестве Розен) вышла замуж за дальнего родственника Андрея Розена – барона Георгия Владимировича Розена. Эта супружеская чета владела имением в конце XIX-го и в начале XX веков, с 1870-го по 1910-й год.

В 1899 году Георгий Розен организовал празднование векового юбилея А. С. Пушкина в Михайловском. В 1907 г. дворянское собрание псковской губернии избрало Г. В. Розена попечителем села Михайловского и колонии имени А. С. Пушкина, созданной в нём для престарелых писателей и учителей. Он же в 1907 году возглавил комиссию по превращению Михайловского в дом для престарелых писателей [см.: Розен Г. В. Доклад Псковскому чрезвычайному дворянскому собранию попечителя по Михайловскому и колонии А.С.Пушкина 1907-1908 гг. Псков. 1908]. В должности попечителя имения Михайловское Г. В. Розен и ушёл из жизни в 1910 году.

Овдовев, О. Н. Розен, оставалась хозяйкой Гораев и после 1910 года. Последними помещицами здесь были дочери Розенов. Они покинули усадьбу лишь непосредственно перед катастрофой – в 1917-1918 годах.

Дом, возможно являвшийся произведением Ж. Ф. Тома де Томона, был безвозвратно утрачен (очевидно, сожжён) в 1918 году. Погром имения, последовавший за Октябрьским переворотом, уничтожил не только сам дворец в Гораях, но и содержавшееся в нём богатейшее собрание живописи.

Имение Гораи. Липовая аллея.

Горайский усадебный парк, учитывая его относительно полную сохранность в то время, уже в 1976 году был взят под охрану государства, как памятник природы.

Сегодня Усадьба Гораи в целом (вернее, всё, что от неё осталось) является памятником федерального значения и федеральной же собственностью, но, несмотря на это, пребывает в неудовлетворительном и аварийном состоянии: «Цветочный партер утрачен. На его месте остатки яблонь послевоенного плодового сада и заброшенные совхозные дома для приезжих (два, деревянные). Северная часть парка застроена жилыми домами и огородами. Аллейная дорога разбита и разъезжена машинами. Историческая дорожно-тропиночная сеть практически утрачена полностью. На месте господского дома устроены спортивная и детские площадки, кирпичное здание школы пристроено к уцелевшему правому крылу барского дома. <…> Рядом – старая постройка из булыжного камня – каретник (ныне склад). Дороги вокруг школы и подъезд к парку заасфальтированы.

Памятник нуждается в срочной реконструкции с проведением мелиоративных работ и восстановлением исторических объемно-пространственных композиций». [Выдержка из паспорта усадьбы Гораи. См.: НПЦ по охране и использованию памятников истории и культуры. Псков. 07.05.1992. Инспектор по охране памятников: Экк В. В., составитель: Солдатенко Л. А.]

Однако вековые аллеи всё ещё напоминают здесь о прежней ухоженности и гармонии… Можно быть уверенными, что если последние следы выдающегося имения исчезнут окончательно, без попытки к их возрождению, русская и мировая культура станут еще беднее, а будущая историческая судьба нашей Родины – ещё безысходнее и короче.

Продолжение следует.

Публикация подготовлена в рамках проекта «Именья родовые». Проект поддержан администрацией Псковской области в рамках регионального конкурса средств массовой информации «Модернизация сферы культуры и туризма региона».

1. В 1677 году некоторым из Корсаковых было дозволено именоваться Римскими-Корсаковыми; позднее (в начале XIX века) от этого же рода через «династический» брак произошли князья Дондуковы-Корсаковы, имение которых располагалось в селе Глубокое Опочецкого уезда.

2. Елена Иоанновна – дочь великого князя Ивана III Васильевича и Софии Палеолог, великая княгиня Литовская (с 1494 года), королева Польская (с 1501года). По окончании русско-литовской войны 1487–1494 в знак примирения между обеими державами обвенчалась с литовским великим князем Александром Ягеллоном, который обязывался сохранить за ней православную веру.

3. Екатерина II (1762-1796 годы правления).

4. В 1777-1796 годах существовало Псковское наместничество; в 1796 году оно было преобразовано в Псковскую губернию (просуществовавшую до 1927 года).

5. А. И. Коновницына (урождённая Корсакова) и помимо своего замужества за прославленным полководцем П. П. Коновницыным была личностью яркой и самодостаточной. В качестве переводчицы с немецкого она осталась в истории русской литературы. Её домашним учителем был Павел Христианович Шлейснер (писатель-романист, известный масон, близкий к гроссмейстеру русских масонов Ивану Перфильевичу Елагину). В 1792 Анна Ивановна перевела с немецкого на русский язык сочинение Шлейснера «Рассуждение об истинном величестве человека» Перевод был издан под криптонимами автора: «Шл…..р» — и переводчицы: «А. Карс». Он принадлежал к числу учебных переводов моралистических сочинений Шлейснера, «ежегодно с 1791 по 1794 подносимых ею и её братьями Алексеем и Николаем своему отцу (И. И. Корсакову) в день его рождения». (Корсаков Алексей Иванович (1751—1821) — государственный деятель, генерал-лейтенант, директор Артиллерийского корпуса, президент Берг-коллегии, сенатор, коллекционер, знаток и ценитель предметов искусства). После 1806 года А. И. Коновницына (р. Корсакова) имела в Санкт-Петербурге возможность много раз видеться с Г. Р. Державиным. По воспоминаниям литератора Ф. В. Булгарина (Булгарин Ф. В. Воспоминания о гр. А. И. Коновницыной, урожд. Корсаковой // СПб. Ведомости, 1843. № 31), она отличалась широкой благотворительностью. Сегодня документальные материалы, касающиеся А. И. Коновницыной, находятся в составе родового архива Коновницыных в Российской Национальной Библиотеке в Санкт-Петербурге (фонд 133).

6. Рядом сохранился каретный сарай из булыжного камня (в новейшее время его использовали как склад). В горайской школе существует местный краеведческий музей.

7. Чарльз Камерон – выдающийся английский архитектор (шотландец по национальности), работавший при русском дворе. Оказал огромное влияние на формирование классицизма в России.

8. Российский император Павел I (1796-1801 годы правления).

9. Мария Феодоровна (1759-1828), до перехода в православие - София-Мария-Доротея-Августа-Луиза. российская императрица (с 1796, с 1801 — вдовствующая), вторая супруга императора Павла I, мать Александра I (1801-1825 годы правления) и Николая I (1825-1855 годы правления).

10. Первоначально это здание было построено другим великим создателем Санкт-Петербурга – Андреем Никифоровичем Воронихиным (1759-1814).

11. Выдающийся архитектор погиб в результате несчастного случая: он сорвался с лесов при осмотре достраивавшегося по его проекту здания Большого театра в Санкт-Петербурге (деревянное здание театра, находившееся на Театральной площади на месте более поздней Санкт-петербургской консерватории, не сохранилось) и уже не поправился.

12. Ведь памятником архитектуры, в конце концов, являются не только подлинные стены здания (их «те самые» камни), но его облик и, главное, формирующая окрестное пространство роль в пейзаже. Поэтому (не повсюду, в некоторых нечастых случаях) воссоздание может иметь место.

13. «Вначале Розен был определен в Мингрельский егерский полк под Тифлисом, но по состоянию здоровья был назначен на службу в 3-й Кавказский линейный батальон, расположенный в Кисловодске. На Кавказе Розен пробыл недолго. 20 ноября 1838 г. он подал прошение об отставке. В январе 1839 г. Розен был уволен от службы по «расстроенному здоровью» и получил высочайшее разрешение покинуть Кавказ и жить «безвыездно на родине под надзором полиции».