Уничтожение будущего

Ходорковский и русская «нелюбовь»

“Neue Zuercher Zeitung”, Швейцария
Соня Марголина (Sonja Margolina),
8 сентября 2005 года

Нейтрализация олигарха Михаила Ходорковского стала продолжением пагубной исторической традиции в России. И при царе, и при коммунистах страна регулярно и систематически уничтожала свою элиту. В этом одна из основных причин постоянных неудач процесса модернизации.

«Нет человека - нет проблемы» - Это выражение, приписываемое Сталину, в народе стало выражением сущности жестокого сталинского режима. Россия уже не тоталитарное государство, но у нее есть проблема, имя которой Михаил Ходорковский. Бывший долларовый миллиардер, чей нефтяной концерн «ЮКОС» был доведен президентской администрацией и прокуратурой до банкротства и экспроприирован, 31 мая этого года по обвинению в уклонении от уплаты налогов и создании преступного сообщества был осужден на девять лет лишения свободы. На фоне дела «ЮКОСа» осталось незаметным, как по всей стране были вынесены тысячи вымогательских судебных решений, позволивших коррумпированным чиновниками и преступникам прибрать к рукам тысячи успешных предприятий среднего и малого бизнеса.

В ожидании рассмотрения судом кассационной жалобы Ходорковский вместе с обвиняемым по тому же делу Платоном Лебедевым все еще находится в следственном изоляторе, однако, он и там своей политической активностью доводит Кремль до белого каления. 1 августа Ходорковский опубликовал в газете «Ведомости» программную статью «Левый поворот», в которой призвал все оппозиционные силы к объединению на основе «либерально-социалистической платформы». Сидя в зарешеченной клетке в ходе изнурительного процесса Ходорковский смог сохранить достоинство и самообладание и проявить убедительное превосходство над своими зримыми и не зримыми судьями.

Ненависть к культурному типу, воплощаемому Ходорковским, переходящая порой в настоящую страсть к уничтожению, имеет в России глубокие исторические корни. Социологи называют периодическое уничтожение элиты в России одним из основных препятствий на пути пока безуспешного процесса модернизации. Своенравный модернист Василий Розанов, который как никто другой умел облекать коллективные бессознательные инстинкты русских в форму хитроумных афоризмов, в конце XIX века пришел к выводу, что икона российской социал-демократии 1860-х годов Николай Чернышевский с его неуемной энергией и слабостям к проектам эмансипации, как в знаменитом романе «Что делать?», в любом нормальном государстве мог бы сделать головокружительную карьеру. В уничтожении этого сильного и своенравного интеллигента Розанов видит характерную русскую черту.

Пока государство душило в зародыше, тех, кто бросал ему вызов, народ «снизу» следил, чтобы наиболее успешные собратья не слишком отрывались от народных масс, и при необходимости наказывал таковых, пуская «красного петуха». О неприязни русских к победителям недавно напомнил писатель Виктор Ерофеев, который возвел генеалогию Ходорковского к герою упомянутого романа Чернышевского - «новому человеку» Ахметову, а также к гончаровскому Штольцу, которого коллективный Обломов ненавидит за его трудолюбие: «Умелый, практичный, предприимчивый человек в России вызывает не столько зависть, сколько обычную русскую нелюбовь. Не люблю - и баста! В этом - истоки драмы Ходорковского... Даже если Ерофеев заходит слишком далеко в своей игре со стереотипами, он все же, как в свое время Розанов, верно отражает нерв неприязни русских к более успешным собратьям, таким как Ходорковский.

В 80-е годы юный выпускник московского Института химических технологий стал заместителем председателя одного из московских райкомов комсомола. С точки зрения тогдашней нравственно незапятнанной интеллигенции он был типичным циником и карьеристом. Вместе с другими комсомольцами Ходорковский во время перестройки стал неформальным «капиталистическим уполномоченным» партии, которая использовала свои административные ресурсы для быстрого обогащения за государственный счет. Он создал частный банк «Менатеп», один из самых одиозных финансовых институтов того времени, и в течение некоторого времени был заместителем министра энергетики в правительстве Ельцина. Перед президентскими выборами 1996 года Ходорковский вместе с другими олигархами заключил сделку с «семьей» Ельцина, благодаря которой ему удалось завладеть несколькими нефтяными месторождениями в Сибири и в течение короткого времени сколотить многомиллиардное состояние.

Тогдашние законы - а они создавались олигархами - не были препятствием для его хитроумных налоговых трюков. Если бы Ходорковский действовал не столь бесцеремонно, его бы проглотили другие акулы дикого капитализма. Его критик Альфред Кох, который при Ельцине сам отвечал за управление государственным имуществом и фиктивные приватизационные аукционы, однажды публично и не без удовлетворения рассказал о том, что Ходорковский полностью осознавал сомнительную законность своих действий. Он постоянно повторял: «Если бы у нас было государство, я бы давно сидел за решеткой». Если верить Коху, то драма олигарха-заключенного приобретает более глубокое значение.

Литературные параллели, на которые проводит Ерофеев, не отвечают сложности феномена Ходорковского. Здесь скорее надо обратиться к Достоевскому. Ведь Ходорковскому, как когда-то Ивану Карамазову, предстоит теперь смириться с фактом, что его пророчество оправдалось: государство, чьи неясные основы были заложены во время «первоначального накопления капитала», нанесло удар - как раз в тот момент, когда миллиардер уже и сам намеревался «завязать» с хищническим капитализмом.

В отличие от других олигархов, Ходорковский осознал экономические преимущества прозрачности и правового государства и выступил против губительного разграбления компаний бюрократией. Он сделал ставку на международные правила прозрачности и на социальные обязательства. Его фонд «Открытая Россия» финансировал образовательные и демократические программы для молодежи.

Иными словами, Ходорковский сознательно решил отказаться от практики 90-х годов. Он олицетворял собою переход к цивилизованному бизнесу, угрожая тем самым засилью бюрократии и криминала. Неудивительно, что он заслужил ненависть не только среди серых кардиналов в Кремле, но и среди своих конкурентов по бизнесу. Откровенно говоря, большая часть интеллигенции и населения не поверила в произошедшие с ним изменения. В начале июня 50 видных деятелей, в том числе бывший диссидент Рой Медведев и писатель Дмитрий Липскеров, выступили с открытым призывом в поддержку «справедливого» приговора Ходорковскому. Этот призыв напомнил скорее об организованных акциях против диссидентов в СССР. В эпоху, когда элита не отличается ни мужеством, ни честью, Ходорковский стал героем-одиночкой. Его ненавидят, в том числе и за его силу.

Обращение с Ходорковским - это индикатор состояния политического класса и одновременно симптом отсутствия культурных перемен, которые должны стать неотъемлемой частью модернизации России. Разрушается не только человеческая жизнь, но и уникальный общественный потенциал. Страна, которая может позволить себе уничтожить Ходорковского, столкнется с большой проблемой, проблемой собственного будущего.

Перевод: Сергей Пирогов, ИноСМИ.Ru.