Архитектурная «фанера»

Архитектор Ирина Голубева: «Если мы хотим сшить городу одежду, а не рубище с бантиками, то надо изучить тело города»

«Фанера» (сленг)– имитация концерта вокально-инструментальной музыки не в прямом авторском исполнении, а в записи. Готовится закон о запрете на фанерные концерты, т. к. зритель (потребитель), получает не оплаченные им услуги, а лишь их имитацию.

Много вопросов возникает у жителей Пскова по поводу изменения облика исторического центра нашего города. Стирается свое, немолодое, но достойное лицо, натирается новое – модная косметическая маска, доступная немногим Сейчас маской омоложения города прикрыто безумное желание повыгодней продать эту блефовую молодость.

Просто квартал

Итак, квартал – пока поговорим о собирательном образе квартала старого Пскова. Что представляет сейчас любой квартал центра города? Любой – даже у Кремля, даже у Дома Советов? Есть только одно верное и всеобъемлющее слово – задворки. Откуда они взялись, как трансформировались из уютных двориков 1950-70-х годов, оплакиваемых многими? А просто: были печки – были сараи, свои, хозяйские, были палисадники и клумбы – дач-то ведь не было, жители кварталов обихаживали свои дворы как квартиру. Многочисленные туристы, проезжая через Псков в Пушкинский Заповедник и Печеры, восхищались чистотой, ухоженными деревьями, скверами или же зимой – аккуратно разметенными от снега улицами… Не одно поколение молодых специалистов из всей страны притянул сказочный Псков, свой по душе, а не по расчету.

Жить становилось все лучше и веселее, кое-где пришло в старые дома центральное отопление, появились дачные участки, машины и мотоциклы; ушли старики, приглядывающие за детьми и за порядком во дворе. Но остались сараи, старые и гнилые, заросли палисадники (что в них толку-то, ни ягод, ни овощей!), затрещали, осыпались скорые послевоенные дома. А город, увлеченный технократией, гордо рос на Завеличье, на Запсковье, окружал старый центр кольцом панельного домостроения, выполнял план по валу. Вот и приехали – старый исторический центр превратился в антисанитарное скопище домов с брошенными руинами, помойками, зарослями бурьяна. Кто виноват, что делать?

Что мы с этого будем иметь

А делать нечего – надо строить, что умеем. Однако начали не думать – что умеем-то? – а считать за самое главное: что мы с этого будем иметь? Совершенно забыли, что расчеты – обыкновенная промежуточная стадия в работе архитектора, это – специфика архитектуры, основанной во все времена на социальном заказе.

Все сооружения, признанные человечеством памятниками архитектуры, – дети социального заказа. Великие пирамиды и Парфенон, соборы Европы и Древней Руси, храмы нашего города – все возведено в результате социального заказа и все – произведения зодчих.

У нас же в Пскове случился странный переворот в сознании архитекторов: голый расчет возведен в степень архитектуры. Потому что встала за этими расчетами таинственная, но желанная тень по имени «инвестор». Он многолик, редко открывает свое истинное личико, но, как наложница, алчен и скуп. Он делает патриотическое дело – убирает старье и строит жилье, хоть постоянное (квартиры людям, дома себе), хоть временное (гостиницы). У него и ручки есть – государственные посредники, которые ему воли не дают, удерживают свое, ну а после удержания – делай что хочешь. Есть у него и более могучие помощники – невежество и блеф.

Думает инвестор, что теперь пришло его времечко, он теперь хозяин в таком престижном месте – в центре города. И правильно думает расчетливый инвестор, других проблем у него нет, как выжать из города даже больше, чем бедняга может дать.

Другие проблемы

Странно, что других проблем не возникает у тех, кто берется удовлетворять желания многоликого инвестора. Уже понятно, что законы, регламенты, кодексы в архитектуре и градостроительстве существуют не для того, чтобы с ними работать, а для того, чтобы их обходить. Самое расхожее оправдание – кто платит, тот и заказывает музыку. Да ведь музыку же, а не концерт под «фанеру»!

Господа инвесторы! Исторический центр Пскова – не чистое поле, где что хочешь, то и строй. Господа архитекторы! В советское время, когда все вы учились, даже само слово «эклектика», название модного ныне стиля, было ругательным, о нем не писали, принципам профессиональной работы с ним – не учили. Как же теперь вы легко беретесь за него и получаете в центре Пскова целый район «неметчины», карнавально-ряженых домов на берегу Псковы, у церкви Богоявления; так называемую «Архитектурную поэму» - образец архитектурной пошлости; бесчисленный блеф пристроечек и крылечек, хамски выдвинутых поперек пешеходных тротуаров. Между тем архитектура эклектики – самая сложная в истории русского зодчества, требующая теоретического и практического осмысления всей мировой архитектуры, специальная область знания. И в дореволюционном Пскове настоящей эклектики – единичные примеры, а не весь город.

Впрочем, архитекторы – творцы, и могут ошибаться. Иногда. Особенно если это – гениальные ошибки…

Есть у нас и еще одна самодеятельность: те же инвесторы. Как музыкантам, играющим под «фанеру», архитектор для них – ненужный инструмент, если он не работает так, как хочет хозяин. Вот где не только строят, но приспосабливают памятники архитектуры под себя, по своим понятиям. Понятия направлены в ту же сторону: что я с этого буду иметь? Это когда приспособление памятника касается торговли, хоть площадью, хоть пивом. Бьют стены, ставят крестьянского пошиба курятники-кладовые, гордо строят европеоидные мансарды, столь поощряемые администрацией (очередной «фанерный» блеф). Оставляют от старого дома коробку, а внутри – разгул кича, «дизайнеры» с двухмесячным образованием ретиво воплощают свои кошмарные сновидения в интерьеры кафе для избранных жителей города. «Фанерная» массовка гуляет по Пскову.

А ведь это – только арендаторы, получившие временное право на использование памятников при условии не наносить ему физического и морального ущерба. Когда же начнется «долгожданная» продажа памятников, кто сможет следить за их сохранностью? Нет и не готовятся в Пскове профессиональные кадры государственных служащих, юристов, архитекторов, умеющих работать со спецификой исторического центра. И свалится эта приватизация всем, как снег на дурную голову.

Не называю здесь имен инвесторов, арендаторов и творцов – намеренно. Думаю, те, о ком идет речь, узнают свою работу. Время высвечивает сейчас «фанерную» суть еще недавно казавшихся «удачными» заказов. На смену единичным новым зданиям в историческом центре приходит масштабная поквартальная застройка. Это отрадно, значит, инвесторов стало больше, опять жить будет лучше и веселее. А что же с «фанерными» концертами? Неужели горожанам не повезет услышать настоящую музыку архитектуры?

Тело города

Если мы заглянем в перспективу проектирования других кварталов, то увидим, что печальный опыт пока ничему не научил наших творцов. Нельзя сказать, что никто не знает, как надо работать в историческом центре, как из лоскутов кварталов собрать бесценное панно для города и людей. Есть направляющие документы – Проект зон охраны, Концепция реконструкции и реставрации исторического центра. Беда в том, что они разработаны, можно сказать, в другой жизни – в начале 1990-х годов. Вторая беда – какими бы правильными ни были эти проекты, они лишь задают общую схему, а ведь каждый квартал неповторим. Как у людей – тела-то одинаковы, да мерки разные. И если мы хотим сшить городу одежду, а не рубище с бантиками, то надо изучить, измерить тело города; показать достоинства и по возможности нейтрализовать недостатки (не урезать от тела и не добавлять того, чего не дано ему природой).

На языке архитектуры это скрытое тело – опорный план, опора для нового проектирования. Чем точнее он будет анализирован, тем яснее увидит и архитектор и образованный инвестор, на какую сумму и как должен быть застроен старый квартал, и что с этого будут иметь: 1. Город, и уже 2. Вкладчик. Далее законопослушному творческому содружеству открывается широкое поле деятельности, где разрешено все, что не запрещено.

Насилие

Жизнь, однако, показала, что наличие опорного плана (тела) – пустая формальность для нашего содружества. Архитектор и инвестор вдруг оборачиваются идеалистами, в упор не видящими того, что существует, и начинают урезание, лишь бы вогнать тело в придуманный ими «костюмчик». Правда, для себя они такого действия не предполагают. Что-то я не видела еще ни одного инвестора с туловищем, подогнанным под костюм. Наоборот, все исключительно прилично одеты, не в самопальных пиджаках….

Природа этого анормального явления (идеализм + насилие) оказалась простой: опорные планы, щедро оплаченные инвесторами – «фанерные», изготовляемые НПЦ1 поточным методом. Набор цитат и картинок еще никогда не помогал проектированию, зато после оплаты – зеленый свет любой застройке в любом квартале. Один простой инвестор даже возмутился на градостроительном совете при обсуждении проекта: «Ну, - сказал он, - чего еще говорить, все всем проплачено, я не понимаю, зачем эти разговоры!». Говорили, вероятно, те, кому не было проплачено, и мешали восхищаться архитектурной «фанерой».

Самый яркий образчик такого насилия над городом – строительство «Золотой набережной», нового «молодеющего» Пскова. Но этим не ограничивается проектирование в центре. Пока – на бумаге, но недалек тот час… На очереди – новое строительство в квартале у Дома Советов (ул. Некрасова - К. Маркса); на Завеличье, сверх руин недостроенной гостиницы, лицом к реке Великой; вставка новых комплексов на ул. Красных партизан2 . И везде – нарушения регламентов по высоте, ничем разумным не обоснованная стилистика зданий.

На концерт «фанерной» музыки можно не ходить, никто не заставляет заниматься самообманом. Но архитектурная «фанера» – это публичное насилие над городом и псковичами.

Ирина Голубева, искусствовед, председатель архитектурной секции Псковского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.

1 НПЦ – научно-производственный центр по использованию и охране памятников истории и культуры Комитета по культуре администрации Псковской области.

2 Не пишу пока о квартале у Покровской башни: там идет планомерная работа, есть удачи и просчеты. Главное, что ДСК отзывчив к необходимым корректировкам.