Смена костюма

В кремлевских коридорах появились новые «портные»

Активный приток представителей силовых структур на ключевые государственные посты может коренным образом изменить не только расстановку сил в российском политическом классе, но и весь облик российской власти.

Все чаще звучат оценки, что число экс-силовиков в руководстве страны достигло той критической точки, за которой может наступить передел всей системы государственного управления.

Владимир Путин первым из высших руководителей России изменил давней традиции, согласно которой ближайшее окружение первых лиц государства формировалось либо на основе личной преданности, либо по «географическому» принципу. Для большинства нынешних назначенцев основным критерием отбора стала их профессиональная принадлежность, что позволило вспомнить в российском политическом лексиконе понятие «клан», пришедшее на смену ельцинской «семье».

По данным опроса, проведенного в июле 2003 года Всероссийским центром изучения общественного мнения, при ответе на вопрос «На какие слои опирается, на ваш взгляд, Владимир Путин?» респонденты дали следующие ответы: силовики, работники спецслужб, армии, МВД - 51%, олигархи, банкиры, крупные предприниматели - 27%, ближайшее окружение Ельцина, «семья» - 24%, государственные чиновники, бюрократия - 21%, «директорский корпус»: руководители крупных предприятий – 20%, «средний класс»: люди с хорошим достатком - 19%, «простые люди»: служащие, рабочие, труженики села - 15%, «культурная и научная элита - 9%, интеллигенция - 8%.

Показательно явное преобладание в этом перечне «силовиков». Можно отметить, что в марте 2002 года в вопросе с несколько другой формулировкой – «Интересы каких слоев населения выражает Путин?» - «силовики» получили 33%, а остальные позиции точно такого же списка практически остались на прежнем уровне.

По мнению ведущего научного сотрудника отдела общественных связей ВЦИОМа социолога Леонида Седова, общество является свидетелем «войны, ведущейся силовыми структурами государства против модернизирующейся России. И не важно, какие погоны на плечах у «героев» этой войны - военные или прокурорские. И тех и других объединяет державническо-«патриотическая», антибуржуазная, антизападническая ментальность, толкающая страну в прошлое, во времена политического и экономического застоя и холодной войны.»

Немаловажным фактором является отсутствие у новых управленцев профессиональных навыков в экономической и политической сфере, что толкает их к применению более привычных административных механизмов, при которых закон значит куда меньше, чем пресловутая «политическая целесообразность».

Широкое распространение получил миф о почти поголовной поддержке народом идеи пересмотра результатов приватизации. По мнению кремлевских политологов, эта идея повысит авторитет центральной власти в широких массах граждан накануне выборов. Однако поддержка эта может оказаться весьма призрачной.

Большинство россиян (но отнюдь не абсолютное) действительно полагают, что пересмотр итогов приватизации был бы полезен экономике России, но при этом нанес бы вред политической обстановке в стране.

Вот как выглядят ответы на соответствующие вопросы:

«Как вы думаете, пересмотр результатов приватизации 90-х годов пошел бы сейчас в целом на пользу или во вред экономике России?» На пользу - 48%. Во вред - 39%. Затруднились – 21%.

«Как вы думаете, пересмотр результатов приватизации 90-х годов пошел бы сейчас в целом на пользу или во вред политической обстановке в России?» На пользу - 33%. Во вред - 41%. Затруднились – 27%.

Порядка 15% населения России симпатизирует идее пересмотра приватизации в интересах экономики, и одновременно осознают политическую опасность такого шага. Так или иначе, две трети россиян согласны с полным или частичным пересмотром итогов приватизации. Однако за полное возвращение государству всей приватизированной собственности, за национализацию, высказываются 37% опрошенных.

При этом немногие опрошенные полагают, что отобранные у «олигархов» богатства достанутся «народу» (10%) или «государству» как некоему положительному целому (24%). Большинство же не питает таких социалистических иллюзий и отвечают, что богатства эти перейдут в руки других «олигархов» (31%), чиновников, бюрократов (23%), преступных групп (18%) или просто утратят свою ценность (4%).

Другим фактором, способным пошатнуть доверие людей к власти, является высокая степень коррумпированности самих правоохранительных структур. Так, даже по данным считающегося прокремлевским Фонда «Общественное мнение», значительная часть граждан России (44% опрошенных) не доверяют Генеральной прокуратуре, а более половины (54%) считают, что она «руководствуется не только законом, но и другими соображениями».

По данным упомянутого опроса ВЦИОМ, большинство граждан воспринимают открытые прокуратурой громкие процессы в отношении крупных бизнес-структур как демонстративно-показательную акцию. Еще 28% считают, что власть и бизнесмены «договорятся» между собой и дело будет спущено на тормозах. Наконец, 17 процентов ответивших считают, что действия прокуратуры вообще «ничем не закончатся».

Такой скептицизм в отношении силовиков можно, разумеется, объяснить «генетической памятью» - слишком долгое время страна находилась в постоянном страхе перед сотрудниками спецслужб. Однако до сих пор сама власть не сделала практически ничего для того, чтобы убедить людей в обратном. Напротив, череда нераскрытых убийств и других тяжких преступлений на фоне неуклюжих попыток «прижать» большой бизнес отражаются на отношении населения к властям.

И разочаровавшись в своих ожиданиях, россияне вполне в состоянии заставить власть сменить военный китель на гражданский костюм.

Виктор СОЛОВЬЕВ.